Ниночка: Таких людей, как вы, у нас нет.
Леон: Благодарю вас.
Ниночка: Вот поэтому я и верю в будущее моей страны.
(с)
И еще:
Леон: Уже полночь. Взгляните на часы, одна стрелка настигла другую, они целуются. Чудесно, не правда ли?
Леон: Ну хоть немножечко я вам нравлюсь?
Ниночка: Ваш внешний вид не вызывает отвращения.
Ниночка: Отчего вы хотите нести мои чемоданы?
Носильщик: Это моя работа.
Ниночка: Это не работа, а социальное неравенство.
Носильщик: Зависит от размера чаевых.
Ниночка: Последние массовые судебные процессы удались на славу. Русских будет поменьше, но останутся самые лучшие.
Леон: Русская! Я обожаю русских! Товарищ, в течение последних пятнадцати лет я восхищаюсь вашим пятилетним планом.
Ниночка: А какова ваша ценность для человечества?
Леон: Для мужской его части невелика... Я больше по женской части.
Леон: Ниночка, уже полночь. Одна половина Парижа любит другую.
Ниночка: Давайте организуем нашу собственную партию.
Леон: Верно. Любовники всех стран, объединяйтесь!
Леон: Я пикетирую всю вашу страну! Я объявлю ей бойкот! Нет водке! Нет икре! Нет Чайковскому! Нет боршчу!
Анна: Ох уж этот Бурганофф. Никогда не знаешь, идет он в ванную или в тайную полицию.
Комиссар Разинин: Я получил анонимку. Они порочат доброе имя нашей страны в каждом кафе и ночном клубе. Вот, например: "...как может дело большевизма вызывать уважение у мусульман, если трое ваших представителей Булжанофф, Иранофф и Копальский так напились, что выбросили ковер из окна гостиницы, а потом обвиняли персонал в том, что он не летающий?"
Иранофф: Мы можем говорить все, что угодно. Мы можем кричать. Мы можем жаловаться! Смотрите: В ЭТОМ ОТЕЛЕ УЖАСНОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ! Видите? Никто не пришел, никто не обратил внимания! Это свобода.
Булжанофф: Это ленивый персонал.
Ниночка: Когда я поцеловала вас, я предала русскую идею. Меня следовало бы поставить к стенке.
Леон: Вам бы тогда стало легче?
Ниночка: Гораздо легче.
В прологе: В этой картине показан Париж, каким он был в те чудесные дни, когда сиреной называли очаровательную брюнетку, а не сигнал тревоги, а если француз тогда и выключал свет, то отнюдь не для того, чтобы переждать воздушный налет в темноте!
[Ниночка изучает карту Парижа.]
Леон: Извините, вы путешественница?
Ниночка: Нет. Я ищу Эйфелеву башню.
Леон: Боже правый, неужто она снова потерялась? Вы, должно быть, собираетесь полюбоваться видом с нее?
Ниночка: Я интересуюсь Эйфелевой башней с технической точки зрения.
Леон: Технической? Нет, нет, боюсь, что это не по моей части. Видите ли, коренные парижане поднимаются на нее только в минуты отчаяния, чтобы броситься вниз.
Ниночка: И как скоро человек долетает до земли?
Леон: Неужели все на самом деле так плохо? В последний мой прыжок я как-то не удосужился заметить время.