Интонация домашнего представления задается сразу: в прихожей, куда надо подняться по узкой винтовой лестнице, публику просят оставить сумки и сменить уличную обувь на мягкие комнатные тапочки. А потом актеры разводят свои группки по выгороженным в полутемном театральном зале закуткам - чтобы разыграть для них микроспектакли по пьесам Шекспира и Пушкина. В каждом помещении задерживают не больше десяти минут. "Логистика" спектакля весьма прихотлива: группки зрителей - и их предводители, разумеется, тоже - то соединяются для очередного маленького представления, то опять разбегаются по углам, для следующего приключения. Посреди вечера, после нехитрой общей трапезы в импровизированном буфете, "кураторы" групп меняются, чтобы вторая порция зрителей увидела то, что первая уже успела посмотреть.
На программке даже напечатана схемка спектакля. Как-то все это очень лихо рассчитано - чтобы один из актеров мог успеть для одних зрителей стать каменной десницей Командора, просунутой в занавес, а для других, сидящих за его спиной,- Моцартом, готовящимся сыграть пальцами на стаканах с водой свой реквием. За час и пятнадцать минут в театре зрители успевают встретиться с Дон Гуаном и Донной Анной, услышать дайджест оперы "Евгений Онегин", посидеть в покоях Оливии из "Двенадцатой ночи", выпить отравленное Сальери вино (которое оказывается обычной газировкой), стать свидетелями любовного объяснения Ромео и Джульетты - и сыграть при этом роли членов двух враждующих семейств, вооруженных деревянными мечами. Самая остроумная сцена - в огромной постели у Дездемоны: заявившись в альков, Отелло не сразу обнаруживает супругу, потому что вместе с ней под одеялом лежат еще восемь чужих людей разного пола.
(c)